продолжение:
...Кортес и индейская девушка, которую он называл испанским именем Аделаида, остались одни в каюте.
Он потерял голову, потерял время, потерял себя в череде сумасшедших поцелуев и ласк, то зверино-диких, то умиленно-нежных.
Водя руками по ее талии, срывая с нее, в безумии страсти, легкие индейские одежды, он наткнулся ладонью на что-то твердое.
- Что это?
Она отстегнула от пояса маленькую флягу.
- Пей. Это чоколатль. Самый крепкий на свете. Я взяла его нам с тобою в дальний путь.
- Чтобы жадно выпить в первую же нашу ночь на корабле?
Она сделала глоток, протянула флягу ему.
- Не бойся, это не отрава. Я не настолько коварна, как вы все, чужаки.
Кортес отхлебнул из фляги. Она взяла флягу у него из рук и брызнула остатками чоколатля на корабельное ложе, ложе их скитальной любви.
- Это на счастье. Чтобы Кетцалькоатль помог нам и укрепил нас.
- Мне не нужен в любви третий! Даже сам твой бог!
- Ты выбросил в море все мешки с бобами? Ты сдержал слово?
- Я приказал все мешки с бобами выбросить в море. Я сдержал слово. Твоя священная тайна не достанется дальней стране.
Он поднял ее на руки. Бросил на кровать.
Корабль качало, наклоняло с борта на борт.
Она закрыла глаза и протянула к нему руки:
- Я люблю тебя, Кортес.
- Я люблю тебя.
Команда спала, не спал лишь рулевой.
И он не слышал и не видел, как осторожная тень прокралась к носу корабля, встала около бушприта, стояла минуту, две, глядя на медленный круговорот последних предутренних звезд.
Потом тень исчезла, и раздался одинокий всплеск воды.
Кортес проснулся. На полу валялась пустая фляга.
Он вскочил. Оделся в одно мгновенье. Выбежал на палубу.
Океан колыхался мерно, тяжело, будто чугунные, перекатывая мрачно-серые, густо-синие волны.
К нему навстречу по палубе шел вахтенный.
- Господин Кортес! Земли по курсу не видно! Курс тот же, что и ночью. Команду будить?
- За нами следует наш корабль?
- Да, господин Кортес.
- Прекрасно. Я доволен. Хорошее утро. И ясная погода.
- И ветер попутный, господин Кортес.
- И до Испании еще два добрых месяца пути. Всех будить! За работу!
Он вошел в каюту, поднял с полу пустую флягу, снова вышел на палубу и зашвырнул флягу в море. Потом опустился на колени, уткнул лицо в ладони и зарыдал, как маленький.
На корабле, следующем за кораблем Кортеса, все трюмы доверху были забиты мешками с бобами священного дерева какава.